Звучит
музыка Рахманинова
Его я узнал не из книжки –
Жестокое слово – война!
Прожектов яростной вспышкой
К нам в детство ворвалась она.
Смертельными тоннами стали,
Сиреной тревоги ночной.
В те дни мы в войну не играли -
Мы просто дышали войной.
- Дети и война – понятия несовместимые. Те, что попали на войну, должны были расстаться с детством.
- Кто возвратит детство ребёнку, прошедшему через ужас войны? Что поняли, увидели, запомнили дети войны?
- Много. Об этом смогут рассказать они сами.
На сцену выходят дети
Девочка… Осталась одна пуговица от маминой кофты. А в печи
две булки тёплого хлеба…
Мальчик... Отца разрывали немецкие овчарки, а он кричал: «Сына уведите, сына уведите, чтоб не смотрел…»
Девочка… Мама не сразу умерла. Она долго лежала на траве, открыла глаза: «Ира, мне надо тебе рассказать…». Мама, я не хочу…- мне казалось, что, если она мне скажет то, что хочет. Она умрёт…
Мальчик…Не прячьте мою маму в ямку, она проснётся, и мы с ней пойдём домой…
Девочка…Отца вытолкнули на улицу, я бежала за ним по снегу босиком и кричала: «Папочка, папочка…» А бабушка причитала дома: «Где же бог, куда он прячется?» Бабушка не смогла пережить такое горе, плакала всё тише и тише и через две недели умерла на печке, а рядом спала я и обнимала её, мёртвую. В доме больше никого не осталось.
Мы – маленькие очевидцы,
Последние из могикан,
Нам до сих пор тревога снится,
И до сих пор отбой не дан.
Из теплой, полной снов постели,
Из комнат, где цвели цветы,
В бомбоубежища и щели
Мы ночью с бабушками шли.
Мы слез тогда уже не лили,
Мы знали вкус полынь-травы.
И с вами всю беду делили,
Как с нами хлеб делили вы.
Но что же, мы зато узнали,
Что значит выжить в трудный год,
Что значит – Родина за нами
И что такое наш народ.
- Они встретили войну в разном возрасте. Кто-то совсем крохой, кто-то подростком, а кто-то был на пороге юности. Война застала их в столичных городах и маленьких деревеньках, дома и в гостях у бабушки, в пионерском лагере, на переднем крае и в глубоком тылу.
***
Четыре года было мне
В тот страшный день и час,
Когда в июньской тишине
Он шел убить всех нас.
Он шел, сжигая года,
Осатаневший зверь.
И трудно виделось тогда
Далекое теперь.
Года немыслимых атак
Еще пройти суметь!
Так далеко стоял рейхстаг…
И очень близко смерть…
На фоне мелодии юноша в солдатской форме читает:
Под громкие крики ворон и грачей
Мы утром в деревню входили.
Маячили остовы черных печей,
Руины устало чадили.
И в редком разбросе лежали тела
В тени колоколенки древней,
Как будто бы смерть неохотно брала
Ясак с белгородской деревни.
И в этом еще не дотлевшем аду,
Где горе уже накричалось,
Под старой березой у всех на виду
Ременная люлька качалась.
Играла малиновой медью колец
С июньскою синью небесной.
И тихо сидел годовалый малец
В той зыбке, плывущей над бездной.
Нет, он не кричал, ни о чем не молил,
Ко рту подтянув кулачонки.
И ветер, пропахший бедой, шевелил
Седые его волосенки.
Вот фрагменты дневниковых записей и воспоминаний о своем
военном детстве инженеров, военных, рабочих, ученых, врачей.
Мальчик - В начале войны мне было 12 лет. Моя семья из Москвы не эвакуировалась. В первый год войне школы не работали, но мы не сидели сложа руки. Мы собирали медицинские пузырьки и сдавали их в госпиталь. А весной и летом нас вывозили на сбор крапивы, из которых в госпиталях варили щи. Мы , дети, во время бомбежек дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы.
Девочка - И вдруг война, страшная
война. А мне – 14, жизнь только начиналась. Снаряды, бомбы, трупы, кровь, плен,
тогда и смерти в глаза не раз смотрела. Почти 3года была узницей фашистских
лагерей, а шла война, и так хотелось мстить за всех погибших, за слезы матерей,
детей. Я испытала и страх и ужас, в плену прошла моя юность.
Мальчик - Война застала нашу семью, семью военного врача, под Брестом 22 июня 1941 года. На моих глазах погибли мать и сестра. Мне было 9 с половиной лет. Я был подобран двумя солдатами, и мы стали выходить из окружения, пробираясь к своим. Мы перешли фронт, и меня зачислили воспитанником, сыном полка, в специальную разведроту при штабе 4-й армии…