Звучит  музыка  Рахманинова

Его я узнал не из книжки –            

Жестокое слово – война!

Прожектов яростной вспышкой

К нам в детство ворвалась она.

Смертельными тоннами стали,

Сиреной тревоги ночной.

В те дни мы в войну не играли -

Мы просто дышали войной.

-    Дети и война – понятия несовместимые. Те, что попали на войну, должны были расстаться с детством.

-    Кто возвратит детство ребёнку, прошедшему через ужас войны? Что поняли, увидели, запомнили дети войны?

-    Много. Об этом смогут рассказать они сами.

На сцену выходят дети

Девочка… Осталась одна пуговица от маминой кофты. А в печи две булки тёплого хлеба…

Мальчик... Отца разрывали немецкие овчарки, а он кричал: «Сына уведите, сына уведите, чтоб не смотрел…»

Девочка… Мама не сразу умерла. Она долго лежала на траве, открыла   глаза: «Ира, мне надо тебе рассказать…». Мама, я не хочу…- мне казалось, что, если она мне скажет то, что хочет. Она умрёт…

Мальчик…Не прячьте мою маму в ямку, она проснётся, и мы с ней пойдём домой…

Девочка…Отца вытолкнули на улицу, я бежала за ним по снегу босиком и кричала: «Папочка, папочка…» А бабушка причитала дома: «Где же бог, куда он прячется?» Бабушка не смогла пережить такое горе, плакала всё тише и тише и через две недели умерла на печке, а рядом спала я и обнимала её, мёртвую. В доме больше никого не осталось.

Мы – маленькие очевидцы,

Последние из могикан,

Нам до сих пор тревога снится,

И до сих пор отбой не дан.

            Из теплой, полной снов постели,

            Из комнат, где цвели цветы,

            В бомбоубежища и щели

            Мы ночью с бабушками шли.

Мы слез тогда уже не лили,

Мы знали вкус полынь-травы.

И с вами всю беду делили,

Как с нами хлеб делили вы.

            Но что же, мы зато узнали,

            Что значит выжить в трудный год,

            Что значит – Родина за нами

            И что такое наш народ.

-          Они встретили войну в разном возрасте. Кто-то совсем крохой, кто-то подростком, а кто-то был на пороге юности. Война застала их в столичных городах и маленьких деревеньках, дома и в гостях у бабушки, в пионерском лагере, на переднем крае и в глубоком тылу.

            ***

Четыре года было мне

В тот страшный день и час,

Когда в июньской тишине

Он шел убить всех нас.

Он шел, сжигая года,

Осатаневший зверь.

И трудно виделось тогда

Далекое теперь.

Года немыслимых атак

Еще пройти суметь!

Так далеко стоял рейхстаг…

И очень близко смерть…

На фоне мелодии   юноша в солдатской форме читает:

Под громкие крики ворон и грачей

Мы утром в деревню входили.

Маячили остовы черных печей,

Руины устало чадили.

И в редком разбросе лежали тела

В тени колоколенки древней,

Как будто бы смерть неохотно брала

Ясак с белгородской деревни.

И в этом еще не дотлевшем аду,

Где горе уже накричалось,

Под старой березой у всех на виду

Ременная люлька качалась.

Играла малиновой медью колец

С июньскою синью небесной.

И тихо сидел годовалый малец

В той зыбке, плывущей над бездной.

Нет, он не кричал, ни о чем не молил,

Ко рту подтянув кулачонки.

И ветер, пропахший бедой, шевелил

Седые его волосенки.

    Вот фрагменты дневниковых записей и воспоминаний о своем военном детстве инженеров, военных, рабочих, ученых, врачей.

Мальчик  - В начале войны мне было 12 лет. Моя семья из Москвы не эвакуировалась. В первый год войне школы не работали, но мы не сидели сложа руки. Мы собирали медицинские пузырьки и сдавали их в госпиталь. А весной и летом нас вывозили на сбор крапивы, из которых в госпиталях варили щи. Мы , дети, во время бомбежек дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы.

Девочка  - И вдруг война, страшная война. А мне – 14, жизнь только начиналась. Снаряды, бомбы, трупы, кровь, плен, тогда и смерти в глаза не раз смотрела. Почти 3года была узницей фашистских лагерей, а шла война,  и так хотелось мстить за всех погибших, за слезы матерей, детей. Я испытала и страх и ужас, в плену прошла моя юность.

Мальчик  - Война застала нашу семью, семью военного врача, под Брестом 22 июня 1941 года. На моих глазах погибли мать и сестра. Мне было 9 с половиной лет. Я был подобран двумя солдатами, и мы стали выходить из окружения, пробираясь к своим. Мы перешли фронт, и меня зачислили воспитанником, сыном полка, в специальную разведроту при штабе 4-й армии…